Харуки мураками - хроники заводной птицы. Харуки мураками хроники заводной птицы

Год написания:

Хроники Заводной Птицы (яп. ねじまき鳥クロニクル ) - постмодернизский роман японского писателя Харуки Мураками , написан в -1995 годах . В центре произведения - человек оставшийся наедине с собой, ищущий смысл жизни. Оригинальное японское издание было выпущено в трех частях, которые составляют три «книги» из одного тома на русском языке:

«Сорока-воровка» (泥棒かささぎ編), г.
«Вещая птица» (予言する鳥編), г.
«Птицелов» (鳥刺し男編), г.

За этот роман Мураками получил литературную премию «Ёмиури» , которая в числе других была присуждена ему одним из его жёстких критиков, Кэндзабуро Оэ .

Далее герой знакомится с ещё одной женщиной, которая приобщает его к экстрасенсорному бизнесу, экстрасенсорные способности прорезались у героя во время сидения в пересохшем колодце во дворе заброшенного дома по соседству. На определенном этапе внутренний дух героя сталкивается с духом Нобору Ватая (брата супруги) и бейсбольной битой калечит его. Параллельно, и сам реальный злодей оказывается в больнице. Там его и убивает Кумико, мстя за свою потерявшую стабильность жизнь и любовь . Ей светит минимальный срок. Герой собирается её ждать. То есть, совершив «титаническое усилие», возвращается в привычное состояние.

Главные герои

Хотя эта книга имеет много основных и второстепенных персонажей, в число наиболее важных входят:

Тору Окада : рассказчик и главный герой. Тору пассивный и часто апатичный молодой человек, проживающий в японском пригороде. Муж Кумико, постоянно следует на поводу приказов или желаний других. В настоящее время безработный, является воплощением пассивности.
Кумико Окада : жена Тору и, будучи кормилицей и единственным работающим человеком в семье, более независима. Она работает в издательском бизнесе.
Нобору Ватая : Нобору - брат Кумико, восходящий политик. Общество любит его, но Тору не может его терпеть. Нобору делает головокружительную карьеру, становится видным ученым-экономистом, а затем выдвигает свою кандидатуру в депутаты парламента. Но имеет огромные проблемы в личной жизни. Очень скрытный человек, его лицо - маска, никогда не показывающая настоящие чувства.
Мэй Касахара : девушка-подросток, которая должна быть в школе, но прогуливает ее по собственному желанию. Тору и Мэй на протяжении всего романа обмениваются мыслями, а когда Мэй уехала, она пишет ему (хотя читатель может ознакомиться с письмами, они не доходят до Тору). Их разговоры часто странные и вращаются вокруг темы смерти и ухудшения жизни человека. Что еще более странно, так это веселый и совершенно несерьезный вид, с которым эти разговоры происходят.
Лейтенант Мамия : Мамия был офицером во время японского военного вторжения в Маньчжоу-Го. Перенес сильную эмоциональную травму, став свидетелем сдирания кожи с человека и проведя несколько ночей в пересохшем колодце. Он рассказывает свою историю Тору лично и в письмах.
Мальта Кано : Мальта Кано - медиум , изменившая свое имя на «Мальту» после выполнения «аскезы» на острове Мальта. Она была нанята Кумико, чтобы помочь Тору Окада найти своего пропавшего кота.
Крита Кано : младшая сестра Мальты и ее ученица, описывает себя как «проститутка в мыслях» Имеет почти те же лицо и фигуру, как и Кумико.
Мускатный орех Акасака : женщина по прозвищу «Мускатный орех» встретилась в первый раз Тору, как он сидел на скамейке и наблюдал лица людей на вокзале Синдзюку . Когда они встретились во второй раз, ее привлекло иссиня-черное пятно на правой щеке Тору. Ее настоящее имя никогда не упоминается в романе. Раньше была успешным модельером, но потом бросила бизнес после зверского убийства ее мужа.
Корица Акасака : Корица - взрослый сын «Мускатного ореха», который не говорит с 6 лет. Общается с помощью мимики и жестов. «Корица» - тоже псевдоним, как и у его матери.

Примечания

Ссылки

См. также

Творчество Харуки Мураками
Романы

Книга «Хроники Заводной Птицы» известного японского писателя Харуки Мураками удивительно гармонично сочетает в себе самые разнообразные темы. Но основная тема произведения – поиск смысла жизни. Роман был удостоен премии «Ёмиури», он состоит из трёх книг, объединённых под одной обложкой.

Главный герой Тору решает оставить должность простого клерка в юридической компании. Он живёт на средства, которые оставили родители, а также на то, что получает его жена. Она работает в журнале, посвящённом правильному питанию.

В жизни главного героя случаются необычные вещи. Сначала пропадает их домашний любимец. Тору знакомится с девушками, которые обладают экстрасенсорными способностями. Жена Кумико просит их найти пропавшего питомца. Но спустя непродолжительное время, пропадает сама Кумико. Она оставила записку, в которой сообщила, что у неё есть любовник, поскольку отношения с мужем не приносят ей удовлетворения. Тору не знает, что ему делать, его жизнь разваливается на части.

Брат Кумико – известная политическая личность. Сам Тору не считает Нобору достойным, он видит в нём лжеца, жаждущего власти, статуса и денег. Люди верят его сказкам и надеются, что он изменит мир к лучшему. Но Тору видит, что этот человек – воплощение зла. Нобору хочет, чтобы Тору дал развод Кумико, но главный герой чувствует, что здесь что-то неладное.

Параллельно с описанием событий из жизни Тору в романе отражена Вторая Мировая война в Китае, период оккупации японскими войсками и вооруженного столкновения с СССР. В романе есть мистичность, потери и трудности войны, поиск смысла жизни, переживания главного героя и многих второстепенных персонажей. Жизни людей, которые слышат пение заводной птицы. Люди не видят её, но слышат её пение. Для кого-то оно становится символом пробуждения, для кого-то – символом вечного сна.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Хроники Заводной Птицы" Харуки Мураками бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Когда зазвонил телефон, я варил на кухне спагетти, насвистывая увертюру из «Сороки-воровки» Россини, которую передавали по радио. Идеальная музыка для спагетти.

Я подумал, не послать ли звонок к черту: спагетти почти сварились, и Клаудио Аббадо подводил Лондонский симфонический оркестр к музыкальному апогею. Впрочем, пришлось сдаться: кто-нибудь из приятелей мог предлагать работу. Я убавил огонь на плите, зашел в гостиную и снял трубку.

– Удели мне десять минут, – сказала трубка женским голосом.

– Извините? Кого вам нужно? – вежливо осведомился я.

– Тебя, конечно. Дай мне десять минут, и мы сможем понять друг друга. – Голос звучал низко, мягко – и в то же время тускло.

– Понять друг друга?

– Я имею в виду чувства.

Я заглянул на кухню. Спагетти кипели вовсю – из кастрюли валил пар. Аббадо продолжал командовать «Сорокой-воровкой».

– Извините, но я как раз готовлю спагетти. Не могли бы вы перезвонить позже?

– Спагетти?! – изумленно проговорила женщина. – Ты в пол-одиннадцатого утра варишь спагетти?

– Ну, тебя это не касается. – Я слегка обозлился и перешел на «ты». – Когда хочу – тогда и завтракаю.

– Пожалуй, верно. Хорошо, перезвоню, – сказала она. Прозвучало невыразительно и сухо. Удивительно, как легкая смена настроения влияет на оттенки человеческого голоса.

– Минуточку, – сказал я, не дав ей положить трубку. – Если ты что-нибудь продаешь, то сюда звонить бесполезно. Я сижу без работы, и мне не до покупок.

– Не беспокойся. Я знаю.

– Знаешь? Что ты знаешь?

– Что ты без работы. Мне это известно. Беги скорее, доваривай свои драгоценные спагетти.

– Послушай! Ты вообще… – Связь оборвалась на полуслове – как-то слишком резко.

Я обалдело смотрел на зажатую в руке трубку, пока не вспомнил про спагетти. Вернувшись на кухню, выключил газ и вывалил содержимое кастрюли в дуршлаг. Из-за этого звонка спагетти немного разварились, но это не смертельно. Я стал есть – и думать.

Понять друг друга? – повторял я, поглощая спагетти. Понять чувства друг друга за десять минут? О чем она? Может, просто кто-то решил пошутить? Или какой-нибудь новый трюк торговых агентов? В любом случае это не ко мне.

Вернувшись в гостиную, я устроился на диване с библиотечной книжкой, время от времени поглядывая на телефон. Что мы должны были понять друг о друге за десять минут? Что вообще два человека могут узнать друг о друге за десять минут? Подумать только: женщина, похоже, была чертовски уверена в этих десяти минутах – ведь это первым слетело у нее с языка. Будто девять минут – слишком мало, а одиннадцать – уже чересчур. Какая точность! Похоже на спагетти.

Читать расхотелось, и я решил погладить рубашки. Я всегда этим занимаюсь, когда в голове каша. Старая привычка. Операцию эту я строго разбиваю на двенадцать этапов – начинаю с внутренней стороны воротничка (№ 1) и заканчиваю манжетой на левом рукаве (№ 12). Порядок всегда один и тот же, и за глажкой я веду отсчет операций. Иначе толку не будет.

Выгладив три штуки, я проверил, не осталось ли складок, и развесил рубашки. Едва я выключил утюг и убрал его в шкаф вместе с гладильной доской, в голове прояснилось.

Только я зашел на кухню выпить воды, как опять зазвонил телефон. Чуть помедлив, я все-таки решил поднять трубку. Если это та же самая женщина, скажу, что глажу, и на этом конец.

Но это была Кумико. Часы показывали полдвенадцатого.

– Как дела? – спросила она.

– Прекрасно.

– Чем занимаешься?

– Вот гладить закончил.

– Да нет. Просто выгладил несколько рубашек. – Я уселся на стул и переложил трубку в другую руку. – Чего звонишь?

– Ты стихи умеешь писать?

– Стихи? – удивился я и подумал: стихи? Какие еще стихи?

– У меня знакомая в одном журнале… Это журнал для девушек. Им нужен человек – отбирать и править стихи, которые присылают в редакцию читательницы. Еще он должен каждый месяц писать короткое стихотворение на титул. За такую ерунду неплохо платят. И занят, конечно, не весь день. Могут подбрасывать еще что-нибудь на редактуру, если…

– Ерунда? – перебил ее я. – Погоди-ка. Мне нужно что-нибудь юридическое. С чего ты взяла, что я умею править стихи?

– Я думала, ты что-то писал, когда учился в школе.

– Писал, конечно. В стенгазету – какой класс выиграл в футбол или как физик свалился с лестницы и попал в больницу. В общем, всякую фигню. Но не стихи. Я не умею писать стихи.

– Но я ведь не о настоящих стихах говорю. Какие-нибудь бредни для школьниц. Никто не требует, чтоб они вошли в литературу. Ты их сможешь сочинять с закрытыми глазами. Понятно?

– Послушай! Я просто не умею писать стихи – ни с открытыми глазами, ни с закрытыми. Никогда этим не занимался и не собираюсь, – отрезал я.

– Ладно, – вздохнула жена. – Но ведь по юридической части работу найти трудно.

– Знаю. Потому я и раскинул щупальца во все стороны. Скоро кто-нибудь должен ответить. Если не получится, снова буду соображать.

– Ну, как знаешь. Кстати, какой сегодня день?

Я задумался.

– Вторник?

– Тогда, может, сходишь в банк – заплатишь за газ и телефон?

– Схожу. Все равно идти надо. Собирался купить что-нибудь к ужину.

– Что хочешь готовить?

– Еще не знаю. В магазине что-нибудь придумаю.

– Ты подумай хорошенько, – сказала она серьезно. – Нечего так уж торопиться с работой.

Таких слов я никак не ожидал.

– Это почему? – Что сегодня за день такой? Все женщины мира взялись удивлять меня по телефону? – Страховка по безработице рано или поздно кончится. Не могу же я всю жизнь сидеть без дела.

– Правильно, но мне же повысили зарплату плюс разные подработки, сбережения… Вполне проживем, если не будем транжирить. Тебе надоело сидеть дома и заниматься хозяйством? Тебе не нравится?

– Не знаю, – честно ответил я. Я на самом деле не знал.

– Тогда сядь и как следует подумай, – сказала жена. – Кстати, кот вернулся?

Кот. Я совсем забыл про кота.

– Нет. Пока.

– Может, поищешь? Его уже неделю как нет.

Я уклончиво промычал и снова переложил трубку в другую руку.

– Почти наверняка шляется где-нибудь у пустого дома в конце дорожки. Там, где во дворе птица стоит. Я его там несколько раз видела.

– На дорожке? Когда это ты туда ходила? Раньше ты не говорила…

– Ой-ой! Надо бежать. Много работы. Не забудь про кота.

Раздались короткие гудки. Я снова посмотрел на трубку и положил ее на рычаг.

Интересно, зачем Кумико туда понесло? Наш дом от дорожки отгораживала стена из бетонных блоков. Лазить через нее не было никакого смысла.

Я сходил на кухню за водой, вышел на веранду – посмотреть, осталась ли в кошачьей миске еда. Кучка сардин лежала нетронутой с прошлого вечера. Кот не приходил. Я стоял на веранде и глядел на наш маленький сад в лучах раннего лета. Садик не из тех, что успокаивают душу. Солнце задерживалось там совсем ненадолго, поэтому земля всегда была черной и влажной. Из растений в углу водились лишь два-три кустика блеклых гортензий, а я не очень люблю эти цветы. По соседству торчало несколько деревьев, и оттуда раздавался механический крик какой-то птицы, напоминавший скрежет заводимой пружины. Бог знает, что это была за птица и как она выглядела, но Кумико прозвала ее Заводной Птицей. Каждый день Заводная Птица прилетала сюда и заводила пружину нашего тихого мирка.

Харуки Мураками

Хроники Заводной Птицы

* * *

Книга первая

Сорока-воровка

Июнь-июль 1984 г.

1. Заводная Птица во вторник

Шесть пальцев и четыре груди

Удели мне десять минут, - сказала трубка женским голосом.

Извините? Кого вам нужно? - вежливо осведомился я.

Тебя, конечно. Дай мне десять минут, и мы сможем понять друг друга. - Голос звучал низко, мягко - и в то же время тускло.

Понять друг друга?

Я имею в виду чувства.

Я заглянул на кухню. Спагетти кипели вовсю - из кастрюли валил пар. Аббадо продолжал командовать «Сорокой-воровкой».

Извините, но я как раз готовлю спагетти. Не могли бы вы перезвонить позже?

Спагетти?! - изумленно проговорила женщина. - Ты в пол-одиннадцатого утра варишь спагетти?

Ну, тебя это не касается. - Я слегка обозлился и перешел на «ты». - Когда хочу - тогда и завтракаю.

Пожалуй, верно. Хорошо, перезвоню, - сказала она. Прозвучало невыразительно и сухо. Удивительно, как легкая смена настроения влияет на оттенки человеческого голоса.

Минуточку, - сказал я, не дав ей положить трубку. - Если ты что-нибудь продаешь, то сюда звонить бесполезно. Я сижу без работы, и мне не до покупок.

Не беспокойся. Я знаю.

Знаешь? Что ты знаешь?

Что ты без работы. Мне это известно. Беги скорее, доваривай свои драгоценные спагетти.

Послушай! Ты вообще… - Связь оборвалась на полуслове - как-то слишком резко.

Понять друг друга? - повторял я, поглощая спагетти. Понять чувства друг друга за десять минут? О чем она? Может, просто кто-то решил пошутить? Или какой-нибудь новый трюк торговых агентов? В любом случае это не ко мне.

Вернувшись в гостиную, я устроился на диване с библиотечной книжкой, время от времени поглядывая на телефон. Что мы должны были понять друг о друге за десять минут? Что вообще два человека могут узнать друг о друге за десять минут? Подумать только: женщина, похоже, была чертовски уверена в этих десяти минутах - ведь это первым слетело у нее с языка. Будто девять минут - слишком мало, а одиннадцать - уже чересчур. Какая точность! Похоже на спагетти.

Читать расхотелось, и я решил погладить рубашки. Я всегда этим занимаюсь, когда в голове каша. Старая привычка. Операцию эту я строго разбиваю на двенадцать этапов - начинаю с внутренней стороны воротничка (№ 1) и заканчиваю манжетой на левом рукаве (№ 12). Порядок всегда один и тот же, и за глажкой я веду отсчет операций. Иначе толку не будет.

Но это была Кумико. Часы показывали полдвенадцатого.

Как дела? - спросила она.

Прекрасно.

Чем занимаешься?

Вот гладить закончил.

Да нет. Просто выгладил несколько рубашек. - Я уселся на стул и переложил трубку в другую руку. - Чего звонишь?

Ты стихи умеешь писать?

Стихи? - удивился я и подумал: стихи? Какие еще стихи?

У меня знакомая в одном журнале… Это журнал для девушек. Им нужен человек - отбирать и править стихи, которые присылают в редакцию читательницы. Еще он должен каждый месяц писать короткое стихотворение на титул. За такую ерунду неплохо платят. И занят, конечно, не весь день. Могут подбрасывать еще что-нибудь на редактуру, если…

Ерунда? - перебил ее я. - Погоди-ка. Мне нужно что-нибудь юридическое. С чего ты взяла, что я умею править стихи?

Я думала, ты что-то писал, когда учился в школе.

Писал, конечно. В стенгазету - какой класс выиграл в футбол или как физик свалился с лестницы и попал в больницу. В общем, всякую фигню. Но не стихи. Я не умею писать стихи.

Но я ведь не о настоящих стихах говорю. Какие-нибудь бредни для школьниц. Никто не требует, чтоб они вошли в литературу. Ты их сможешь сочинять с закрытыми глазами. Понятно?

Послушай! Я просто не умею писать стихи - ни с открытыми глазами, ни с закрытыми. Никогда этим не занимался и не собираюсь, - отрезал я.

Ладно, - вздохнула жена. - Но ведь по юридической части работу найти трудно.

Знаю. Потому я и раскинул щупальца во все стороны. Скоро кто-нибудь должен ответить. Если не получится, снова буду соображать.

Ну, как знаешь. Кстати, какой сегодня день?

Я задумался.

Вторник?

Тогда, может, сходишь в банк - заплатишь за газ и телефон?

Схожу. Все равно идти надо. Собирался купить что-нибудь к ужину.

Что хочешь готовить?

Еще не знаю. В магазине что-нибудь придумаю.

Ты подумай хорошенько, - сказала она серьезно. - Нечего так уж торопиться с работой.

Таких слов я никак не ожидал.

Это почему? - Что сегодня за день такой? Все женщины мира взялись удивлять меня по телефону? - Страховка по безработице рано или поздно кончится. Не могу же я всю жизнь сидеть без дела.

Правильно, но мне же повысили зарплату плюс разные подработки, сбережения… Вполне проживем, если не будем транжирить. Тебе надоело сидеть дома и заниматься хозяйством? Тебе не нравится?

Не знаю, - честно ответил я. Я на самом деле не знал.

Тогда сядь и как следует подумай, - сказала жена. - Кстати, кот вернулся?

Кот. Я совсем забыл про кота.

Нет. Пока.

Может, поищешь? Его уже неделю как нет.

Я уклончиво промычал и снова переложил трубку в другую руку.

Почти наверняка шляется где-нибудь у пустого дома в конце дорожки. Там, где во дворе птица стоит. Я его там несколько раз видела.

На дорожке? Когда это ты туда ходила? Раньше ты не говорила…

Ой-ой! Надо бежать. Много работы. Не забудь про кота.

Раздались короткие гудки. Я снова посмотрел на трубку и положил ее на рычаг.

Я сходил на кухню за водой, вышел на веранду - посмотреть, осталась ли в кошачьей миске еда. Кучка сардин лежала нетронутой с прошлого вечера. Кот не приходил. Я стоял на веранде и глядел на наш маленький сад в лучах раннего лета. Садик не из тех, что успокаивают душу. Солнце задерживалось там совсем ненадолго, поэтому земля всегда была черной и влажной. Из растений в углу водились лишь два-три кустика блеклых гортензий, а я не очень люблю эти цветы. По соседству торчало несколько деревьев, и оттуда раздавался механический крик какой-то птицы, напоминавший скрежет заводимой пружины. Бог знает, что это была за птица и как она выглядела, но Кумико прозвала ее Заводной Птицей. Каждый день Заводная Птица прилетала сюда и заводила пружину нашего тихого мирка.

Нужно было идти искать кота. Я всегда любил этих животных - и нашего кота тоже. Но коты живут своей, кошачьей жизнью и притом весьма неглупы. Если кот пропал, значит, решил куда-то наведаться. Устанет, есть захочет и вернется домой. И все же надо пойти поискать его, чтобы Кумико была довольна. Все равно заняться больше нечем.

В начале апреля я ушел из юридической фирмы, где проработал довольно долго. Без особых причин - просто взял и ушел. Нельзя сказать, что работа мне не нравилась. Так, ничего особенного, но платили хорошо, и коллектив нормальный.

По правде сказать, в конторе я исполнял роль профессионального мальчика на побегушках. Получалось, по-моему, здорово. Надо сказать, у меня настоящий талант для выполнения практических обязанностей. Я схватываю все на лету, действую энергично, никогда не жалуюсь. Кроме того, я - реалист. Вот почему, когда я объявил, что хочу уйти, старший компаньон (это было адвокатское бюро типа «Отец и Сын», и он им управлял) даже предложил мне небольшую прибавку к жалованью.

Книга первая.
Сорока-воровка.
Июнь-июль 1984 г.

1. Заводная Птица во вторник
.
Шесть пальцев и четыре груди

Когда зазвонил телефон, я варил на кухне спагетти, насвистывая увертюру из «Сороки-воровки» Россини, которую передавали по радио. Идеальная музыка для спагетти.
Я подумал, не послать ли звонок к черту: спагетти почти сварились, и Клаудио Аббадо подводил Лондонский симфонический оркестр к музыкальному апогею. Впрочем, пришлось сдаться: кто-нибудь из приятелей мог предлагать работу. Я убавил огонь на плите, зашел в гостиную и снял трубку.
- Удели мне десять минут, - сказала трубка женским голосом.
На голоса у меня память неплохая, но этот был незнаком.
- Извините? Кого вам нужно? - вежливо осведомился я.
- Тебя, конечно. Дай мне десять минут, и мы сможем понять друг друга. - Голос звучал низко, мягко - и в то же время тускло.
- Понять друг друга?
- Я имею в виду чувства.
Я заглянул на кухню. Спагетти кипели вовсю - из кастрюли валил пар. Аббадо продолжал командовать «Сорокой-воровкой».
- Извините, но я как раз готовлю спагетти. Не могли бы вы перезвонить позже?
- Спагетти?! - изумленно проговорила женщина. - Ты в пол-одиннадцатого утра варишь спагетти?
- Ну, тебя это не касается. - Я слегка обозлился и перешел на «ты». - Когда хочу - тогда и завтракаю.
- Пожалуй, верно. Хорошо, перезвоню, - сказала она. Прозвучало невыразительно и сухо. Удивительно, как легкая смена настроения влияет на оттенки человеческого голоса.
- Минуточку, - сказал я, не дав ей положить трубку. - Если ты что-нибудь продаешь, то сюда звонить бесполезно. Я сижу без работы, и мне не до покупок.
- Не беспокойся. Я знаю.
- Знаешь? Что ты знаешь?
- Что ты без работы. Мне это известно. Беги скорее, доваривай свои драгоценные спагетти.
- Послушай! Ты вообще… - Связь оборвалась на полуслове - как-то слишком резко.
Я обалдело смотрел на зажатую в руке трубку, пока не вспомнил про спагетти. Вернувшись на кухню, выключил газ и вывалил содержимое кастрюли в дуршлаг. Из-за этого звонка спагетти немного разварились, но это не смертельно. Я стал есть - и думать.
Понять друг друга? - повторял я, поглощая спагетти. Понять чувства друг друга за десять минут? О чем она? Может, просто кто-то решил пошутить? Или какой-нибудь новый трюк торговых агентов? В любом случае это не ко мне.
Вернувшись в гостиную, я устроился на диване с библиотечной книжкой, время от времени поглядывая на телефон. Что мы должны были понять друг о друге за десять минут? Что вообще два человека могут узнать друг о друге за десять минут? Подумать только: женщина, похоже, была чертовски уверена в этих десяти минутах - ведь это первым слетело у нее с языка. Будто девять минут - слишком мало, а одиннадцать - уже чересчур. Какая точность! Похоже на спагетти.
Читать расхотелось, и я решил погладить рубашки. Я всегда этим занимаюсь, когда в голове каша. Старая привычка. Операцию эту я строго разбиваю на двенадцать этапов - начинаю с внутренней стороны воротничка (№ 1) и заканчиваю манжетой на левом рукаве (№ 12). Порядок всегда один и тот же, и за глажкой я веду отсчет операций. Иначе толку не будет.
Выгладив три штуки, я проверил, не осталось ли складок, и развесил рубашки. Едва я выключил утюг и убрал его в шкаф вместе с гладильной доской, в голове прояснилось.
Только я зашел на кухню выпить воды, как опять зазвонил телефон. Чуть помедлив, я все-таки решил поднять трубку. Если это та же самая женщина, скажу, что глажу, и на этом конец.
Но это была Кумико.